На англоязычном сайте Би-би-си опубликована статья Дениз Уотерман "Почему англичане так плохо моют руки?". Я узнал много интересного. Оказывается, на руке среднестатистического гражданина живет более трех тысяч бактерий ста различных видов. У каждого это сочетание уникально, более того, правая рука может отличаться от левой.
Эволюция бактерий на месте не стоит, природа подбрасывает нам новые страшные эволюции. Сегодня газета Daily Mail на полном двойном развороте стращает читателей вирусом геморрагической лихорадки "Конго-Крым". Этот вирус, кстати, был открыт отечественным ученым Чумаковым в 1945 году в Крыму при исследовании крови больных солдат, заразившихся на уборке сена. Вещь, говорят, страшная, практически смертный приговор.

После статьи сразу побежал мыть руки.

История мытья рук вообще восходит к середине 19-го века, к австро-венгерскому врачу-акушеру Игнацу Филипу Эммельвайсу. Тогда по всей Европе для спасения младенцев были открыты бесплатные родильные дома. Пользовались ими в основном женщины из бедных семей или проститутки. В Вене было два таких родильных дома - 1-й и 2-й. В первом от родильной горячки умирало в два с лишним раза больше пациенток, и женщины на коленях умоляли не посылать их туда.

Эммельвайс был очень расстроен этим, он начал расследование методом сравнения и исключения. Обе клиники были учебными, но в первой была еще анатомичка, где студенты делали вскрытия трупов. В 1847 году друг Эммельвайса, Якоб Колечка, получил укол скальпелем студента, который производил аутопсию. Колечка заболел и вскоре скончался. Его вскрытие показало общность его состояния с родильной горячкой.

Микробной теории болезни тогда еще не существовало, и Эммельвайс говорил тогда о неких "трупных частицах" как о причине заражения. Он ввел практику ополаскивания рук хирургов и акушеров гипохлоритом кальция, и это дало весьма заметный результат.

Коллеги-медики приняли это новшество в штыки. Тогда в науке господствовала теория дискразии, то есть неправильного баланса четырех "гуморов" организма, для восстановления которого принято было пускать больному кровь. Говорили также о "миазмах", вызывающих болезни.

Выводы Эммельвайса про грязные руки как главную причину всех бед были совершенно неприемлемы. У джентльмена и образованного, уважаемого врача руки по определению грязными быть не могут. Европейские медики теорию Эммельвайса с гневом отвергли.

Отверженный и презираемый Эммельвайс заболел нервами, впал в депрессию, начал пить. В пьяном виде устраивал скандалы, доказывал свою научную правоту.

В 1865 году его коллега написал тайное медицинское заключение, по которому Эммельвайса следовало поместить в психлечебницу. 30 июля врач-дерматолог Фердинанд Риттер фон Хебра заманил Эммельвайса во вновь открытое заведение на венской Лазаретгассе, якобы для показа и демонстрации. Уже внутри Эммельвайс почуял неладное и попытался уйти.

По сигналу Риттера на него накинулись несколько санитаров. Они жестоко избили сопротивлявшегося Эммельвайса, надели на него смирительную рубашку и бросили в темницу. После чего регулярно лечили холодной водой, насильно давали касторку и слабительное.

Спустя две недели, 13 августа, Эммельвайс умер от заражения крови и гангрены, вызванной побоями. Ему было 47 лет.

Мойте руки, господа, это знание далось нам нелегко.

Уважайте память мученика гигиены, Игнаца Эммельвайса.

В своем блоге легендарный ведущий Русской службы Би-би-си Сева Новгородцев смотрит на новости дня порой под самым неожиданным углом.

Советская мультипликация, как и кино, была особенной. Говорить о школе не приходится: большие художники были слишком разными, каждый сам себе маэстро. Специалисты высоко ценят шедевры Норштейна или Хржановского. Но какие мысли вызывают непривычные мультфильмы у обычных западных зрителей?..

Конечно, одно из серьезнейших препятствий для знакомства зарубежного зрителя с нашими старыми добрыми фильмами и мультфильмами – это проблема авторских прав. Наши экранизации "их" авторов могут быть парадоксальными, интересными, достоверными и даже блестящими, но это не мешает им быть "пиратскими" (Говорухин снимал "Десять негритят", надо полагать, без высокого позволения держателей прав на этот роман старушки Агаты). Поэтому нередко путь к зарубежному зрителю – это партизанские тропы, ведущие через отдельные интернет-магазины. Путь на западное ТВ для них почти заказан.

В силу этих причин, только самый упертый в своем желании увидеть "другое кино" зарубежный зритель добирается до приза: нередко он смотрит наше кино и наши мультфильмы в плохом качестве, купированные и без английских субтитров. Хотя бывают и исключения.

Наталкиваясь в интернете на рецензии западных зрителей о нашем детском кино и нашей мультипликации (в основном, как вы понимаете, советского периода), я всегда, с одной стороны, благодушно отмечаю большое совпадение в оценке этих фильмов с моими ощущениями, и часто это – впечатление "родом из детства". С другой стороны, кое-какие реплики ставят в тупик. Иногда отечественные фильмы и мультфильмы предстают как в перевёрнутом бинокле, будто их создавали инопланетяне.

Скажем, зритель из США честно пытается разобраться в странностях фильма "Приключения Буратино" — непонятен жанр, непонятен стиль, вызывает удивление сочетание "старомодной кинематографии" с современными песнями-джинглами, но в целом всё это создает удивительную атмосферу.

Фанат анимационной фантастики завершает свою рецензию на мультфильм "Тайна третьей планеты" следующим образом: "Что само по себе странно – это то, что это русский мультфильм, в котором совершенно другая культура повествования, другая мифология и эстетика".

Особенно интересен "их" взгляд на наши кино- и мульт-творения, когда рецензент подходит к вопросу творчески – включает эти фильмы и мультфильмы в известный западной аудитории культурный контекст. Возникают любопытные сравнения. Например, наших Вицина, Никулина и Моргунова, спародированных в "Бременских музыкантах", английский зритель сравнивает с аналогичной американской троицей.

"Интернет-соревнования" между нашим Винни-Пухом и диснеевским в глазах западной аудитории нередко (и по многим пунктам) выигрывает творение Хитрука. С "Алисой в стране чудес" сложнее. Иногда на сайте YouTube можно встретить замечания на английском, что русский мультфильм (на самом деле, это студия Киевнаучфильм) какой-то страшный и с элементами клаустрофобии, хотя есть и восторженные реплики.

Американцам (и не только им) нравится смотреть "Ну погоди!" (обычно они смотрят там же на YouTube). Безусловным фаворитом стал относительно новый мультфильм Александра Бубнова "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" (2005 г.) — зарубежные зрители от него в восторге (как, впрочем, и наши).

Интеллектуальный междусобойчик

Достаточно однажды побывать в Оксфорде, чтобы если не проникнуться, то хотя бы понять, что место это даже при всей нынешней туристической направленности все равно достаточно уникальное в своей интеллектуальной замкнутости, где игра ума и воображения заменяет порой все остальное, так что неудивительно, что сказки для взрослых рождаются именно в этом городе.

Неискушенному читателю, каким обычно является ребенок, конечно, невдомек, что "Алиса в стране чудес" - это своего рода междусобойчик, книжка, сочиненная своим для своих, что в ней полно дружеских шаржей, подмигиваний и подтруниваний, и расшифровать их удаленному во времени и пространстве человеку, даже взрослому, очень непросто.

Прототип Алисы, настоящая Алиса Лидделл, допилила автора сюжета до того, что он записал свою историю на бумаге, а через два года подарил ей манускрипт "Приключения Алисы под землей", украшенный собственными рисунками.

Как рассказала старший куратор восточно-европейского отдела в Британской библиотеке Катя Рогачевская, эта рукопись в электронном виде доступна теперь любому интересующемуся.

История, написанная для своих, после первого же издания в 1865 году уже под заглавием "Алиса в стране чудес" стала набирать популярность, и уже через 14 лет после первого выхода в свет была издана в России.

Ее переводчик так и остался неизвестен, а вот заглавие у нее было такое: "Соня в царстве дива", где многие реалии и даже почему-то имя героини были перенесены на русскую почву.

Перенос иностранного текста на русские реалии вообще был традиционным для переводов, сделанных в конце 19-го - начале 20-го веков. Даже Владимир Набоков, большой поклонник этого произведения, назвал в своем пересказе Алису Аней, Кролика Дворянином Кроликом Трусиковым, заменил речь Мыши об истории Англии и Вильгельме Завоевателе на Киевскую Русь и Владимира Мономаха.

Сергей Курий, ведущий на портале "Время Z" проект "Алиса в Зазеркалье", вообще полагает, что постичь эту книжку можно только прочитав как можно больше разных переводов.

"Я как раз дал возможность читателю сравнить разные переводы Кэрролла, русскоязычные и украиноязычные, чтобы прояснить некоторые темные места, понять, почему разные переводчики перевели именно так, и что же на самом деле писал Кэрролл", - говорит Сергей.

Математическая сатира

Что на самом деле писал Кэрролл - это, наверное, самая большая загадка, остающаяся до конца неразгаданной и по сей день.

Совсем недавно в 2009 году в журнале New Scientist была опубликована работа оксфордского математика Мелани Бейли (Alice's adventure's in algebra: Wonderland solved), в которой она выдвигает теорию о том, что Доджсон, будучи традиционалистом в математике, с опаской воспринял новые открытия, сделанные в этой науке - развитие неевклидовой геометрии, абстрактной алгебры, непривязанной к арифметике или геометрии, и все возрастающую популярность воображаемых чисел.

Бейли полагает, что "Алиса в стране чудес" - это сатира на математическую науку того времени.

"Я никакой сатиры там не увидел, но сразу ясно, что это писал не просто литератор, а математик, - полагает математик Миша Носик, вице-президент канадской компании AFORE. - Мне понравился момент, когда Алиса умножает 4 на 5 и на разные числа и в результате все время получает меньше 20. Оказывается (я это тоже понял из комментариев), это получается потому, что Кэрролл меняет основу исчисления – он использует не десятичную систему, а двенадцатеричную, тринадцатеричную и так далее. Конечно, 10-летней девочке не под силу умножить в уме в недесятичной системе исчисления два числа, это надо крепко подумать, а у нее это получается сходу, и в этом, наверное, шутка".

Когда смеяться?

Но и более доступный юмор оказался за скобками для многих не только читателей, но даже переводчиков Кэрролла, пытавшихся, например, от непонимания нивелировать многие его каламбуры и несуразности, а некоторые вещи открывались только после постоянного заглядывания в комментарии.

Ведь, чтобы полностью осознать несуразность сцены чаепития и ее действующих лиц - Шляпника и Мартовского Зайца, - неплохо бы знать две английские поговорки: as mad as a hatter и as mad as a March hare, то есть безумный как шляпник и безумный как мартовский заяц, и тогда вся сцена приобретает совершенно иную перспективу.

"Он превратил лингвистические парадоксы, игры, смысловые забавы в искусство. Это чистая игра ума, настолько чистая, что Кэрролла можно цитировать где угодно и по какому угодно поводу, это как бы улыбка без кота, а кота каждый может дорисовать сам, какого хочет: физики находят что-то для себя, литераторы для себя, кинематографисты для себя", - полагает Сергей Курий.

По словам моего собеседника, еще одна заслуга Кэрролла в том, что он создал особый мир, где все шиворот-навыворот, но своя логика все же в нем присутствует.

В истории "Алисы" и в том, как она рассказана, безусловно, много новаторского.

Вспомнить хотя бы, как именно в книжке приведена история Мыши - способом, названным впоследствии американским философом Чарльзом Пирсом "художественной хирографией" - то есть когда слова пытаются визуально воссоздать образы. Теперь эта техника широко применяется в рекламе, кино- и телетитрах.

"Когда я читала "Алису" в эпоху позднего Советского Союза, абсурдизм этой книжки был очень актуален, он будто бы накладывался на современное нам состояние. Для нас тогда это было очевидно. Я не знаю, может ли это быть очевидно сейчас", - размышляет Катя Рогачевская.

Абсурдизмы нового века

Оксфорд, ценящий свою историю и свое наследие, пытается как может охранять внутренний интеллектуальный эскапизм своих героев и жителей, но новый абсурдизм наступает на пятки.

Теперь, 150 лет спустя, подобная прогулка по реке взрослого профессора с маленькими девочками уже невозможна - ее можно только воссоздать под неусыпным оком родителей, педагогов, социальных работников.

Лена Васильева из Бодлианской библиотеки рассказывает, что в местных околоакадемических кругах активно обсуждается тема, чем именно была обусловлена дружба Кэрролла с девочками, учитывая, что профессор очень увлекался фотографией и якобы фотографировал обнаженных и полураздетых детей.

Сейчас ведется много дискуссий о том, можно ли его считать педофилом или нельзя, и как это все преподнести современному читателю.

"То есть с точки зрения 21 века это педофилия, а с точки зрения викторианской эпохи это было совершенно нормально. Рисунки обнаженных детей помещали на рождественские открытки, так как тогда существовал культ ребенка: детское тело было символом ангельской чистоты и невинности, - поясняет Лена Васильева. – Биографы Кэрролла говорят, что он просто следовал моде и духу времени, и что все фотографии и рисунки – а он еще и рисовал - были сделаны в присутствии родителей, и никаких сексуальных поползновений не было".

Был ли Кэрролл наркоманом - еще один вопрос нового времени, ведь у него там и волшебный гриб, помогающий уменьшаться и увеличиваться, и курящая кальян улитка, и бутылочка с непонятным содержимым, которое выпивает Алиса?..

Что ж, нравы в очередной раз продемонстрировали свою сиюминутность, а книга со временем доказала свою универсальность: и дети, и взрослые продолжают ее читать - кто с удовольствием, кто с комментариями, а кто и с тем и другим - и открывать для себя все новые смыслы.

В странах Латинской Америки любят и уважают традиции. Это касается и имен собственных. А вот на Острове Свободы живут наперекор правилам. Вместо того, чтобы называть своих детей Хосе и Изабеллами, кубинские родители все чаще экспериментируют...

Работа журналиста на Кубе связана со многими сложностями. К примеру, нужно научиться задавать щекотливые вопросы так, чтобы получить ответ. Но кто бы мог подумать, что простая просьба к человеку представиться может вызывать такие проблемы. Тем не менее, ответ очень часто заводит меня в тупик. И не потому что я – англичанка. Мои кубинские коллеги порой бывают не менее озадачены.

В самом деле, сегодня все реже встречаются Марии и Мигели, и все потому, что родители дают волю фантазии.

"Вам непременно следует поговорить вот с этой девушкой", - рассмеялась директор школы, когда я зашла к ней в кабинет и сообщила о своем желании побольше узнать о кубинских именах. И она указала мне на молодую учительницу, склонившуюся над партой.

"Данэйзис", - представилась девушка.

В классе у Данэйзис учится девочка по имени Олданиер, это имя ее отца задом наперед. А другую ученицу зовут Зулькари, по имени какой-то всеми забытой иностранной мыльной оперы.

Революционные традиции

Сразу после революции 1959 года в стране был наплыв Фиделей, Раулей и Эрнесто.

Однако в 70-е годы воображение у кубинцев заработало на полную мощность. Именно тогда хитом стала буква Y, практически не встречающаяся в испанских именах, и от этого столь притягательная и манящая. И пошли Юлиески (Yulieski), Юмилисы (Yumilis), Яралейдисы (Yaraleidis) и прочая экзотика. Даже привычные Даниэли вдруг преобразовались в Яниэлей.

В стране, где правительство контролировало все, от образования до того, что у вас в тарелке, хотелось хоть чем-то выделиться и избавиться от единообразия, к которому почему-то везде стремились коммунистические режимы.

По словам пожилого писателя Жаима Саруски, пригласившего меня в свою заваленную выцветшими фолиантами квартирку в когда-то престижном районе Вердадо, в этом нет ничего плохого.

"Людям хочется быть оригинальными, чтобы соответствовать веяниям времени, - вспоминает Саруски. - Сначала были имена вроде Дансизи (Dansisy), искаженная транслитерация английского выражения, определяющего хорошего танцора. Потом появились Даеси (Dayesi), включавшие сразу три слова, обозначающие "да" на разных языках".

Кошмар в классном журнале

Как ни странно, власти никогда не препятствовали даже самому вольному выбору имен, а что касается "морального ущерба", то страдал кто угодно, только не сами носители вычурных имен.

"Когда впервые получаешь список класса, просто за голову хочется схватиться, - признается Данэйзис. – Сразу и не разберешь, кто мальчик, а кто – девочка. А уж про то, как произносить эти имена, я вообще молчу, это просто кошмар".

Лингвистический кошмар преследует и меня на улицах старой Гаваны, жители которой обмениваются последними сплетнями на порогах своих домов и время от времени окликают своих детей.

"Эддимари, немедленно домой", - кричит мать своей заигравшейся дочке. По крайней мере, никто больше на этот зов не откликается.

Встречаются на улице и вполне типичные Пабло и Эрнесто, наколка "Че" подтверждает, в честь кого был назван мужчина.

Но носители таких традиционных имен сегодня явно в меньшинстве.

"Вы можете встретить людей, названных в честь кораблей, заходивших на Кубу", - с гордостью поясняет женщина со странным именем Ямилейсис, (о происхождении ее собственного имени остается только гадать). И в самом деле, мне встречались люди по имени Уснави (US Navy).

Поэтому я уже не удивляюсь, когда узнаю, что мою очередную собеседницу зовут Носленис. "Это Нельсон – так зовут моего отца, только задом наперед", - поясняет она.

"В этом нет ровным счетом ничего странного, - говорит ее мать, видимо все же прочитавшая в моем взгляде оттенок удивления. - Меня, к примеру, зовут Мейлин. Так назвала меня мама в честь марки тушенки, которую нам выдавали по карточкам".

Если у вас есть ребенок дошкольного возраста, попробуйте ответить на простой вопрос: сколько у него игрушек? Я потерплю, пока вы пытаетесь оценить, сколько их могло влезть в кладовку и еще вот в тот большой ящик на колесиках, специально купленный в IKEA. В 2004 году у среднего шведского ребенка дошкольного возраста было 617 игрушек. То есть предметов, которые специально предназначены быть игрушками, кем-то для этого особым образом упакованы и проданы.

А сколько денег вы тратите на игрушки для ребенка каждый месяц? Норвежка Сиссель Йоргенсен в своем исследовании о коммерциализации раннего детства пишет, что в ее стране эта статья расходов у средней семьи с годовалым ребенком — 290 крон, или примерно $50, а если малышу от двух до пяти, то уже 490 крон, под $90. Но норвежцы бережливы, и вообще у них социализм. Почти все мои знакомые семьи тратят побольше, возможно, в порядке компенсации за наше собственное не слишком богатое покупными игрушками детство.

На что, собственно, уходят эти деньги? Если совсем схематично, то на следующее:

1) преодоление нашего чувства вины и утоление личных комплексов;

2) попытки ускорить развитие ребенка;

3) помощь ребенку в социализации, в том числе на «социальную смазку»: у всех есть, и у нашего должно быть;

4) формирование половых стереотипов.

Маркетологи отлично знают обо всех этих задачах и поставляют продукцию под каждую из них. Под первую — все дорогое и «навороченное». Под вторую — несметное количество «развивающих игрушек» для выращивания маленьких гениев. Под третью — персонажей кинофраншиз (в них дети могут играть в любой стране и всегда поймут друг друга), а также все, что нужно собирать, от покемонов до бакуганов: «У тебя такой есть? А у меня есть! У тебя двадцать? А у меня двадцать пять!». Под четвертую — розовые косметические наборчики для принцесс и большие черные автоматы.

Между тем игрушкой, конечно же, может быть абсолютно любой предмет. В естественных условиях ребенок как раз предпочитает вещи, которые никакими маркетологами в качестве игрушек не предлагались. Моя дочка Нина в свои год и четыре любит гигантскую взрослую лейку, которую носит по двору, пыхтя и расставляя ноги для равновесия, а также играет своей и чужой одеждой, которую всю надевает на голову. Наряду с предназначенными для игры детскими книжками она очень уважает первый том «Архипелага ГУЛАГ».

Том Сойер, соблазнив приятелей побелить за него забор, заработал следующие богатства: подержанного бумажного змея, дохлую крысу на веревочке, двенадцать шариков, сломанную губную гармонику, осколок синего бутылочного стекла, пустую катушку, ключ, который ничего не отпирал, кусок мела, хрустальную пробку от графина, оловянного солдатика, пару головастиков, шесть хлопушек, одноглазого котенка, медную дверную ручку, собачий ошейник без собаки, черенок от ножа, четыре куска апельсинной корки и старую оконную раму. Он, писал Марк Твен, «буквально утопал в роскоши». Среди сокровищ — только две игрушки в маркетологически строгом смысле: змей и солдатик.

Мы могли бы вообще ничего не покупать детям, и они обошлись бы пластмассовой бутылкой, мамиными выходными туфлями или оставленным без присмотра мобильным телефоном. Все эти предметы не менее полезны для развития маленького ребенка, чем любая специально купленная игрушка: у бутылки можно скручивать и закручивать крышечку (мелкая моторика), в туфлях — пытаться ходить (физическое развитие), в телефоне вообще столько чудес, что мы даже не можем себе представить.

Но мы идем в магазин и покупаем. И тем самым закладываем ребенку основы потребления. Мы учим его:

1) пользоваться готовым, и если думать, то в рамках инструкции. Построить дом из Lego — это вам не из стульев, диванных подушек и книг: все детальки подогнаны одна под другую;

2) не отставать от соседей. Если у них что-то есть, надо тоже это купить;

3) потреблять как существо своего пола. Мужчина должен хотеть мужские предметы, а женщина — женские, иначе маркетологам будет неудобно;

4) оперативно заменять надоевшие предметы другими предметами, за которыми ходят в магазин;

5) играть в те же самые игры, в которые играют все вокруг, и пользоваться качественным, одобренным и испытанным прочими игроками снаряжением.

В отличие от навыков, которые мы сознательно хотим привить ребенку, эти будут усвоены легко и прочно. Большинство из них сохранится на всю жизнь. Они определят не только то, как ваш выросший ребенок будет обращаться с деньгами, но и то, сколько ему придется их зарабатывать.

Когда рос мой старший сын Марк, я завалил его игрушками. Квартира была ими забита. Конечно, он их ломал и требовал новые. А если ты начал участвовать в этой гонке вооружений, выйти из нее, не травмируя ребенка, становится невозможно. Теперь я смотрю, как мой довольно взрослый и неглупый сын сознательно отучает себя от того, что я ему бездумно привил. Не уверен, правда, что после подростковой протестной фазы все эти замечательные навыки не вернутся во всей красе.

Теперь я радуюсь, когда вижу, как маленькая Нина играет с какой-нибудь ерундовиной, которую сама нашла в сарае. Мы с женой стараемся не отбирать у нее емкости с волшебными крышечками на резьбе, даже если Нина непременно обольется, крышечку открутив. Ну и «Архипелаг», конечно, пострадал, но тут уж ничего не поделаешь.

Нет, «магазинные» игрушки у Нины, конечно, тоже есть. Куда от них денешься. Но, кажется, норвежский стандарт мы на этот раз соблюдаем, а до шведского не дотянем никогда. И слава богу. Мы научились сопротивляться манипуляции, которой нас подвергает рынок, и, возможно, сумеем привить некоторую полезную сопротивляемость и дочке.

Ольга Писарик, мама четверых детей. Живет в Канаде, пишет о психологии детско-родительских отношений, о свободном образовании и домашнем обучении.

Возник вопрос про агрессию на детской площадке и в песочнице и «давать ли сдачу». Мнения разделились.

Первое мнение - «да», при условии: агрессия целенаправлена (и повторяется несколько раз); ребенок, несущий агрессию, приблизительно такого же возраста и комплекции (ну или чуть старше и больше).

Второе мнение - «нет». Аргументы:
- это не по христиански - мы должны воспитывать сердце ребенка - а в нем не должно быть агрессии;
- ребенок если его учить "дать сдачи" не способен понять, что бить можно только в ответ на агрессию и будет колотить всех подряд по любому поводу;
- мы должны думать куда приведет такая стратегия в будущем - например, девушке не стоит пытаться давать сдачу пацанам - безтолку - только хуже сделает;
- существуют более мирные способы - например, можно убежать, отойти или отвелечь нападающего, предложив ему игрушку;
- ребенка от агрессии другого ребенка должна защитить мама (вот только мама не всегда успевает добегать);
- нужно провести разговор с мамой нападающего ребенка - это ее задача найти подход к своему ребенку и наказать его.

Мой ответ:

Я против того, чтобы маленькие дети сами разруливали ситуации агрессии, в которые они попадают. Но не по тем причинам, которые предложены выше.

Когда вы учите ребёнка «давать сдачи» (учите пусть даже из самых лучших побуждений), какой посыл вы ему транслируете? Вы делаете ребёнка ответственным за его благополучие и его проблемы. Вы как бы говорите ему: "Разбирайся сам, меня может и не быть поблизости, я не всегда смогу защитить тебя". И это прямо противоположно тому, что мы должны транслировать ребёнку: «Я твоя защита и опора, ты всегда можешь положиться на меня, ты за мной, как за каменной стеной».

Да, мы для себя знаем, что не всегда возможно быть рядом, как бы ни старался, но привязанность ребёнка к нам, его чувство защищённости от уверенности, что его любят и о нём заботятся, и есть тот самый «щит», который оградит его от травмы в случае чего. Поэтому, когда вы идёте на детскую площадку (в песочницу, в гости), именно Вы отвечаете за ребёнка и то, что с ним там произойдёт. Вы — его основная защита.

После того, как вы приняли на себя ответственность, уже понятно, что делать.

Учите ребёнка при проблемах обращаться к маме (или другому «своему» взрослому). Если на ребёнка напали, отобрали, обидели, то первым его порывом должен быть крик «Мама!», а все разговоры насчёт ябед, слабаков и маменькиных сыночков придуманы, чтобы успешнее манипулировать нашими детьми. Если на вашего ребёнка постоянно нападают другие дети, то может не стоит водить его именно в эту песочницу, или именно в это время.

В песочнице, раз вы привели туда ребёнка, именно вы отвечаете за его безопасность. Если вы не уверены в других детях, находИтесь поблизости. Ограждайте своего ребёнка, если надо, сидите возле него. Если бы у моей дочки отняли игрушку, а она была не настроена делиться, я бы спокойно забрала её у другого ребёнка и пусть уж он сам разбирается со своей мамой. Может быть спрятала её, чтобы не дразнить чужого малыша, но ни в коем случае не стыдила ребёнка тем, что «надо делиться».

Важно помнить, что агрессия у маленьких детей - это импульсивная реакция на раздражённость. Если ваш ребёнок дерётся на площадке, я бы поискала источники раздражённости (и в большинстве случаев это будет разделение с основной привязанностью). А если ваш ребёнок «даёт сдачи», то сильно не ругала бы (особенно при чужих), но обьяснила, что это не решение проблемы, и в следующий раз прошу обращаться ко мне. А когда ребёнок обратиться, то уж не подвела бы его, а действительно защитила.

Вопросы - ответы

Если я "поймала" чужого ребенка, который только что толкнул или обидел мою дочь -  тут же "на месте преступления" - что я могу с ним сделать? Обычно я хватаю его за руку или плечо и тряхнув, говорю что-то типа "не бей мою дочь - она тебя не бьет и ты ее не бей! Я не разрешаю тебе бить ее!" Это правильно или это "превышение моих полномочий"? Или я просто должна поговорить с его мамой или просто отодвинуть?

Поговорить с мамой, если вам не известна её реакция. Но часто маме такого ребёнка уже сто раз жаловались на него, и если она не реагирует, то и 101-ый раз вы тоже ничего от неё не добьётесь. "Не бей! Я не разрешаю тебе драться (бить, ломать игрушки и т.п.)" - по моему, вполне достаточно. Чужой ребёнок, конечно, к вам не привязан, и будет слушаться из голого уважения к силе, но если мама ребёнка не несёт ответственности за безопасность других детей на площадке, значит это придётся делать вам. Если ребёнок маленький, год-полтора-два, то на слова он вряд ли отреагирует, просто отодвиньте.

Ваш ответ применим как к мальчику, так и к девочке?

Да, и к мальчикам, и к девочкам. Гендерные различия всё равно будут, учи-не учи. Девочки, обычно, более охотно выплакивают свою раздражённость (фрустрацию), мальчики же более склонны выражать её в агрессии (самоагрессии).

Почему, если ребенок решил сам дать сдачи, то это плохо и надо что бы он обращался к маме?

Мне не нравится ситуация, когда ребёнок считает, что он может справиться с проблемой лучше, чем мама. Это подрывает мамино положение Заботливой альфы, а если ребёнок склонен к доминированию, то небольшая потеря авторитета может иметь большие последствия.

Как не перегнуть палку и не получить вечно жалующегося по любой мелочи на других детей ребёнка?

Вечно жалуются дети, совсем не уверенные в родителях, те, кому отказывали в помощи. Они, таким образом, цепляются за родителей. Дети, уверенные в родителях, по любой мелочи к ним не бегают.

Американский психолог Элисон Гопник объясняет, почему дети — это моральные ревизионисты, почему они умнее взрослых и почему им не нужны развивающие игрушки.

Как понимание того, что происходит в головах младенцев, может помочь нам, взрослым?

Одно из открытий, сделанных в ходе наших исследований, заключается в том, что воображение, которое обычно считается способностью взрослых, довольно неплохо развито у совсем маленьких детей, начиная с 18 месяцев. Эта способность очень тесно связана с методами познания, которыми пользуются дети. Воображение выработано человеком не ради пустой забавы — это врожденное свойство, которое связано с нашим пониманием причинной структуры реального мира. Больше того, новая расчетная модель развития человека, которую мы создали на основе так называемой Байесовской сети (модель с множеством переменных и их вероятностных зависимостей, позволяющая оценивать вероятность того или иного явления постфактум, например, диагностировать болезнь по наличию и отсутствию симптомов. — Esquire), систематически показывает, как понимание причинно-следственных связей позволяет нам воображать новые возможности. Если маленькие дети обрабатывают информацию схожим образом, воображение и обучение должны у них идти рука об руку. Между тем они вполне способны оценивать вероятности — это доказали в своих экспериментах Фей Ху и Вашти Гарсия из Университета Британской Колумбии. Они ставили перед 8-месячными младенцами коробку, полную пинг-понговых мячиков — в основном белых, но иногда там попадались и красные. Затем экспериментатор начинал доставать из коробки по несколько мячиков зараз и показывать детям. Если в руках у него оказывалось, например, четыре красных мячика и один белый — возможный, но менее вероятный вариант, — младенцы смотрели на него гораздо дольше и пристальнее, чем если белых мячиков было четыре, а красный — один.

В своих работах вы утверждаете, что дети «нарочно бесполезны». Что именно это означает?

Это одна из основ всех наших исследований: зачем вообще существуют дети? В эволюционном плане появление этих существ, которые даже не могут сами о себе позаботиться и постоянно требуют огромных вложений времени и сил со стороны взрослых, может показаться довольно бессмысленным и неоправданным. Период зависимости детенышей от взрослых особей у человека значительно длиннее, чем у других видов, и по ходу истории его продолжительность только увеличивалась. Эволюционный ответ заключается в том, что существует определенный баланс между нашими способностями учиться и воображать, которые являются нашим огромным эволюционным преимуществом как вида, и нашей способностью применять полученные знания на практике. Дети постоянно постигают мир. Но если вы все время учитесь, воображаете и делаете открытия, вам необходим такой уровень свободы, которого просто не может быть, если вы чем-то реально занимаетесь. Когда же вы чем-то реально занимаетесь, вам будет гораздо проще, если вы уже воображали предмет и получили определенные знания о нем. Эволюция нашла решение проблемы: детство — это период, когда нам вообще ничем не нужно заниматься, мы абсолютно бесполезны и можем свободно исследовать физический мир, а также все множество возможных миров через игры воображения. Когда же мы взрослеем, то можем использовать полученную в детстве информацию для того, чтобы менять реальный мир.

А в чем заключаются отличия детского сознания от взрослого?

Детей увлекают самые неожиданные события. Взрослые, напротив, склонны сосредотачиваться на тех результатах, которые наиболее релевантны для их целей. Есть такой известный эксперимент: взрослым показывают видеозапись, на которой люди бросают друг другу мяч, и просят посчитать, сколько пасов сделал тот или иной человек. Посреди записи через кадр медленно проходит человек в костюме гориллы. Поразительное количество взрослых, занятых счетом пасов, попросту не замечали неожиданного появления гориллы. Взрослые сосредотачиваются на объектах, которые для них максимально полезны — дети же выбирают те объекты, которые позволяют им научиться максимальному количеству вещей. Взрослые полагаются на то, что уже знают, — дети же не пытаются научиться определенному набору навыков или фактов, напротив, их влечет ко всему новому, неожиданному или информативному. Отчасти такое различие подходов объясняется различиями в детском и взрослом мозге. Чем мозг моложе, тем он более пластичен. В детском мозге больше нейронных связей, чем во взрослом, зато он гораздо менее эффективен для решения конкретных задач. Со временем мы избавляемся от ненужных связей, а оставшиеся начинают работать быстрее и автоматичнее. При этом предлобный участок мозга, который отвечает за запланированные интеллектуальные действия, взрослеет крайне поздно — в некоторых случаях он может окончательно сформироваться уже после 20 лет.

Вы спорите с классическими теориями мышления детей. Что мы такого знаем о детях, чего не знали они?

Детей традиционно недооценивают. Философ Джон Локк называл их «чистыми досками», выдающийся психолог рубежа веков Уильям Джеймс полагал, что они живут в «цветущей, звенящей сумятице». На протяжении всего XX века такие ученые, как Зигмунд Фрейд или Жан Пиаже, полагали, что причина, по которой дети способны на столь фантастические и оторванные от реальности игры, кроется в том, что дети не умеют отличать воображаемый мир от реального. Однако огромное количество недавних исследований показало, что это совсем не так. У детей есть вполне четкое представление о том, как различать фантазии и реальность. Просто они интересуются тем и другим одинаково. Раньше мы думали, что дети проводят столько времени в ролевых играх в силу ограниченности своего мышления, но сейчас мы начинаем понимать, что способности детей к познанию гораздо выше, чем у взрослых. Многие отличительные черты детей, как та же ролевая игра, на самом деле свидетельствуют об огромной мощи их воображения.